Магия отступника - Страница 198

198

— Могу себе представить, — тихо подтвердил я.

Я задумался, как понравился Эпини капитан Тайер в роли командующего. Может, улицы форта и сделались безопаснее для женщин Геттиса, но не думаю, что ее радует его намерение разогнать их по домам. Я постарался не ухмыльнуться. Готов поспорить, Эпини не для того ускользнула из-под опеки моей тетушки, чтобы подчиняться командиру мужа.

Я вдруг понял, что мне нужно увидеться с ней и Спинком сегодня же и риск меня не волнует. Я уже был готов отправляться немедленно, но вспомнил об Эмзил и замешкался в нерешительности. Я тревожился о ней. Так почему же мне не хотелось с ней повидаться? Я опустил взгляд, увидел себя и осознал очевидный ответ.

— Мне нужна приличная одежда, — заметил я сам себе и, лишь договорив, понял, что рассуждаю вслух.

— Это верно, — с усмешкой согласился Кеси. — Если бы не твой наряд, я бы тебе ни за что не поверил. Наверное, я бы счел тебя дезертиром: ты ходишь и сидишь как солдат.

— Я? — Мне пришлось рассмеяться, чтобы скрыть нахлынувшую вдруг гордость. — Нет. Только не я. Но я знаю одну семью в форту… ну, на самом деле не так уж и знаю — с ними знаком мой кузен. Он советовал мне навестить их, если я забреду в эти края. Но не думаю, что мне стоит показываться им в таком виде.

— Да уж, твоя правда, — с улыбкой согласился Кеси.

Он всегда был добрым человеком. Я очень на это рассчитывал, и Кеси меня не разочаровал.

— Не думаю, что что-нибудь из моих вещей подойдет тебе больше, чем то, в чем ты сейчас. Но если хочешь, могу отнести записку друзьям твоего кузена — может, они сумеют тебе помочь.

— Я буду в вечном долгу перед тобой, — с жаром ответил я.

Когда Кеси услышал, что друг моего кузена — это лейтенант Кестер, он радостно кивнул.

— Один из немногих офицеров, все еще ведущих себя по-офицерски. Посуди сам: к нему пришел личный фургон с припасами, опередивший военные, — и знаешь, что он сделал? Поделился со всеми, хотя в его доме полно ребятни: его собственная малышка и недоросли шлюхи из Мертвого города.

Меня по-прежнему ранило, когда Эмзил так называли, но я почти сдержался.

— У тебя найдется листок бумаги и карандаш? — спросил я несколько резко.

Кеси выглядел задетым, но признался, что не умеет ни писать, ни читать, поэтому не хранит ничего подобного дома. После недолгих поисков он нехотя показал мне одну из моих старых газет.

— Принадлежала моему другу, — пояснил Кеси. — Хотя я не силен в чтении, решил ее сохранить.

Я уговорил его отдать мне одну страничку и нацарапал кончиком обожженной палочки записку прямо поверх типографского шрифта. «Я вернулся живым. Мне нужна одежда. Следуй за Кеси, объясню все позже», — написал я печатными буквами. Места на изыски и любезности не хватало.

Я подписался инициалами — Н. Б, — и вручил клочок бумаги Кеси. А потом долго смотрел вслед его лошади с хвостом, напоминающим метелку.

Когда он скрылся из виду, я обнаружил, что мне совершенно нечем заняться. Я наскоро обошел кладбище, за которым так старательно ухаживал. Там появилась новая братская могила, такая свежая, что еще не успела зарасти травой. Я нахмурился — вспышки чумы обычно случались в разгар лета. Затем заметил табличку, напоминающую те, что делал я, — деревянную, с выжженной надписью. Здесь похоронили жертв резни, которую я возглавил всего лишь несколько месяцев назад. Видимо, сразу после их гибели почва была слишком промерзшей, чтобы рыть в ней могилы. Я с горечью подумал о телах, лежавших в сарае, пока весна не размягчила землю, позволив их закопать. Без сомнения, это оказалось страшной работой для тех, кому пришлось ею заниматься. Вероятно, для Кеси с Эбруксом. Я резко отвернулся от могилы, где упокоились убитые мной мужчины, женщины и дети, и направился обратно к хижине.

Движимый любопытством, я задержался и заглянул туда, где некогда стояла изгородь из каэмбры. По глупости я надеялся, что эта преграда не впустит на кладбище спеков. Деревья срубили, а части стволов похоронили вместе с жертвами чумы, в которых они укоренились, но из пней уже пробивались новые побеги. Я никак не мог понять, какие чувства испытал, увидев это. Я до сих пор слишком хорошо помнил свое отвращение при виде корней, зарывающихся в мертвую плоть, но теперь, лучше понимая, каково это — обрести дерево, огорчился из-за того, что стволы срубили, а тела похоронили. Я гадал, так ли уж плохо было бы этим людям жить дальше деревьями. Смогли бы они разговаривать с нами, как другие каэмбры — со спеками? Я покачал головой и повернул обратно к хижине. Тот мир больше не был моим. Лес уже никогда не заговорит со мной снова.

Я ненадолго присел на стул, глядя на угасающий в очаге огонь, но понял, что больше не в силах терпеть эту грязь. Я принес из ручья ведро воды и поставил ее греться. Я решил сказать Кеси, когда тот вернется, что хотел отблагодарить его за доброту. Но, сказать по правде, мне просто было больно видеть, что мое чистенькое, уютное жилище превратилось в такой свинарник.

Так что я отскреб и отмыл тарелки и кастрюли, а потом вымел за порог груду мусора и грязи. Убирая посуду на место в шкаф, я наткнулся на остатки своих вещей. Кеси сберег все, что я оставил в хижине. Моя одежда была бережно сложена. Там лежали даже мои сношенные туфли. Я вытащил и надел одну из рубашек. Она свободно болталась на мне, и я на миг поразился тому, что некогда она была мне впору. Я задумался, почему Кеси не предложил мне воспользоваться моей прежней одеждой, — и меня странно тронуло, что он этого не сделал. Я сложил рубашку и вернул ее на место. Он сохранил мои вещи на память обо мне, понял я.

198