Магия отступника - Страница 13

К оглавлению

13

Для меня эта ночь стала ночью пробуждения. Я увидел лес как живое существо, почти равное богу в своем величии. Я понял, что, чтобы он выжил, захватчиков необходимо прогнать. Тракт уже глубоко врезался в его плоть, и чем дальше он продвинется, тем больше успеет навредить. Лесу известно, что, если дорога доберется до гор, он обречен.

Однако я все еще не понимал, чего хочет от меня магия.

Я вернулся обратно, в самого себя, голова слегка кружилась от новых ощущений. Было непросто отыскать свой крошечный человеческий разум и еще труднее приложить его к решению задачи, которую магия поставила передо мной. В нетерпении я решил, что у меня нет времени ждать, когда она сама обнаружит выход и сообщит о нем мне. Магия так естественно, так тесно переплетена с самой трудностью, что не сможет найти простое решение. Однако я был уверен, что именно оно нам и требуется. Нечто неожиданное и прямолинейное, как удар молота. Я предположил, что магия сама не видит выхода и именно поэтому выбрала меня. Очень старый стратегический принцип: лучший способ выявить слабости врага — это самому стать врагом. Лесная магия шагнула дальше — она превратила одного из своих врагов в союзника, вероятно, именно за этим. Молот гернийской логики и познаний в инженерном деле обретет мощь, данную мне магией.

Я попытался отыскать внутри спокойствие, почувствовать, согласна ли магия с моими предположениями, но ничего не заметил. Однако мои выводы казались мне столь неоспоримыми, что я отбросил сомнения. Именно за этим магия создала меня. Во мне ее сила объединится с гернийской логикой. Время уловок прошло, настала пора действовать.

Я передвигался, словно сам мрак, легко перетекая и нигде не встречая преград. Я не обратил ни малейшего внимания на сторожей, они не имели для меня значения. Я видел то, чего не осознавала магия. Страх, не имеющий под собой оснований, не способен сильно поколебать людей. Я дам их страхам основание.

ГЛАВА 4
РАБОТА МАГА

На краю дороги я замешкался, затем оставил жизнь позади и ступил в тишину бездушного тракта. Я ощущал, как обрываю тем самым собственные корни. С каждым шагом мое чувство связанности с жизнью леса натягивалось и лопалось. К тому времени, как я встал на середине дороги, я уже ощущал себя маленьким и беззащитным. Над головой больше не было дружественного полога листвы и ветвей, лишь жуткий разрез, открывающий бездонное ночное небо. Мое спекское «я» отступило, выпустив на поверхность Невара. Я заморгал, словно просыпаясь, и огляделся по сторонам, оценивая то, что должен был сделать за одну ночь. Потом глубоко вздохнул и приступил к работе.

Я чувствовал себя командиром на холме, оглядывающим войско перед началом атаки, когда потянулся внутрь себя в поисках магии. Это оказалось непросто. Я пытался нащупать то, что не мог ощутить или увидеть обычным образом. А когда мне это удастся, я должен буду отыскать в себе не волю и не разум, а чувства, чтобы воспользоваться ею.

Это далось мне куда труднее, чем я ожидал. Как выяснилось, я устал чувствовать. Я испытал достаточно боли, познал предательство и отчаяние. Мне совсем не хотелось открывать свое сердце чувствам настолько сильным, чтобы заставить магию влиться в мою кровь. Но я обещал. Я на миг зажмурился, а затем снова открыл глаза ночи. Дневные краски угасли, кроме тех, что выжимал из окружающего мира бледный свет луны. Дорога вокруг меня казалась плоской серой полосой пустыни… Нет, не пустыни. Какой бы бесплодной ни казалась пустыня, в ней есть и жизнь, и связи. В дороге их нет. Сухая, лишенная собственной жизни и разрывающая связи между всем живым, что она разделяет. Когда я трудился на кладбище, я полагал, что имею дело со смертью. А в действительности там я был частью круговорота сменяющих друг друга жизни, смерти и снова жизни. Настоящая смерть притаилась здесь, где жизнь обрывалась.

Гнев во мне боролся с печалью об утраченном. Усилием воли я смирил ярость и вместо ненависти позволил своей душе наполниться скорбью. Эта мертвая полоска земли когда-то была полна жизни во всех ее проявлениях. Я горевал об ее утрате. Отбросил всю сдержанность и стал собственной скорбью.

И тогда использовал силу магии, направляемую гернийским разумом.

Хитч был прав. Я точно знал, что нужно сделать, и хотел этого больше всего на свете. Я поднял руки и развел широко в стороны. Затем опустил их в призывном жесте. Я был уверен. Магия должна прийти. Тем не менее я ощутил ее сопротивление, как будто она сомневалась в том, что я делаю. Магия не привыкла к тому, чтобы ее использовали подобным образом. То, что я задумал, не имело отношения к обычаям леса и спеков. Но я знал, что я делаю, и был уверен, что это поможет.

— Это гернийский путь, — мягко шепнул я ночному ветру. — Гернийская тактика, чтобы прогнать гернийцев. Разве не за этим я тебе нужен? Не затем, чтобы превратить меня в орудие против моего собственного народа? Тогда поверь, что я знаю, с какой стороны я острее.

Магия уступила. Она поднялась из глубин меня и выплеснулась наружу. Она наполнила мои руки мощью так, что кисти отяжелели. Я сжимал кулаки, сдерживая силу, пока не удостоверился в собственной сосредоточенности и целеустремленности. Тогда я раскрыл ладони и выпустил магию на волю.

Я начал с самого простого. Вода всегда приманивает жизнь. Эпини взорвала сточную трубу, и вода размыла часть дороги и еще столько же пропитала. Рабочие многое восстановили за сегодняшний день, но сырая земля все еще была готова принять то, что я должен дать.

Я потянулся к самым маленьким растениям, крошечным травинкам и прядям водорослей, ожидающим своего часа в стоячих лужах у обочины дороги. Если дать им время и не мешать, они за месяц снова заселят сырую почву и болотца, ежедневно подпитывая себя крошечными порциями силы от солнца и земли. Они проникнут во все свободные пространства, медленно заполняя их, насколько позволит почва.

13