Магия отступника - Страница 184

184

Это был голос бога; он просочился в меня, словно холодная кровь, смешивающаяся с теплой. Орандула, старый бог. Бог равновесия, бог смерти. Он ощущался сгустком мрака в моей кроне, его когти впивались в мою кору, его тело загораживало мои листья от солнца. Меня сотрясла волна дрожи от дурных предчувствий.

Хотя, с другой стороны, что он теперь может мне сделать?

— Что я теперь могу тебе сделать? — повторил он мой невысказанный вопрос. — Снова и снова я позволял тебе выбирать. Заплати за отнятое. Ты можешь отдать мне смерть или жизнь. Я даже был готов взять у тебя мальчика. Но снова и снова ты отказывался от возможности уладить со мной дела.

— Думаю, мне уже слишком поздно угрожать, — жизнерадостно ответил я. — Я уже мертв.

— В самом деле?

Он подскакал ближе к моему стволу. Я скорее пожертвовал, чем увидел, как он склонил голову набок и уставился на меня. Потом клюнул мою ветку. Мои листья дрогнули от удара.

— Ты ощущаешь себя мертвым?

— Я…

Нет, я не ощущал себя мертвым. Я ощущал себя в большей степени живым, чем долгое время прежде. Несколько кратких мгновений я чувствовал себя свободным, начинающим новое существование.

— Кем бы ты ни был, не забирай его у меня, — тихо взмолилась Лисана. — Нам многое пришлось вынести и многим пожертвовать. Магия, конечно же, не может потребовать от нас большего, чем мы уже сделали.

— Магия? — Он переступил черными птичьими ногами по моей ветке. — Меня не заботит магия. Меня заботят долги. И я о них не забываю.

— Чего ты хочешь от нас? — резко спросила Лисана.

— Только то, что принадлежит мне по праву. И я даже в последний раз позволю тебе выбирать. Выбирай сейчас, Невар Бурвиль. Выбирай, что ты мне отдашь. Или я сам возьму что захочу.

— Что он имеет в виду под жизнью или смертью? — закричала мне Лисана.

— Не знаю. Думаю, он находит забавной игру словами. Гернийцы говорят о нем как о старом боге, его уже мало кто помнит и почти никто не почитает. А прежде он считался богом смерти. Но еще и равновесия.

— Это весьма разумно, — вмешался Орандула. — Как можно быть богом смерти и не быть богом жизни? Не стоит думать, что они могут существовать друг без друга. Одна — это прекращение другой, не находите? Там, где заканчивается одна, начинается другая. — Он переступил по ветке. — Они находятся в равновесии.

— Значит, если он потребует жизнь, ты ее отдашь и выберешь смерть? — обратилась ко мне Лисана.

— Так я и предположил. Наверняка я не знаю, а он не хочет объяснять.

— Объяснение испортило бы все веселье, — рассмеялся бог. — К тому же, даже объясни я, ты все равно бы не понял.

— Только мы решили, что нам больше ничего не угрожает… — Лисана явно начинала бояться. — А что, если ты предложишь ему свою смерть? Что произойдет тогда?

— Я не знаю.

— А ты не можешь просто его спросить? — В голосе ее звучало удивление, что я до сих пор этого не сделал.

— Не думаю, что он ответит. Кажется, он находит забавным требовать расплаты, когда я не знаю, что соглашаюсь ему отдать.

Со вздохом, похожим на шелест ветра в молодой листве, она двинулась мимо меня навстречу Орандуле.

— Если он предложит тебе свою смерть, что ты возьмешь?

— Конечно, его смерть, что еще?

— И тогда ты убьешь его дерево?

Я почувствовал, как он переминается с ноги ногу, и вдруг смог увидеть его. Это было совсем другое зрение. Я осознал его форму — и то, как он заслоняет свет от моих листьев. Он искоса глянул на дерево Лисаны.

— Нет. Конечно, я его не убью. Тогда я дал бы ему смерть, а не забрал ее. — Птица встопорщила перья, пригладила и вновь принялась их чистить. — Я не собираюсь больше ждать, — предупредил бог.

— Скажи ему, чтобы он забрал твою смерть, — решительно предложила Лисана.

— Но как ты можешь быть уверена?

— Наш единственный выбор — предложить ему твою жизнь. Мы знаем, чем это кончится. Он говорит, что ты должен решать быстро, иначе он выберет сам. Что ж. У нас два пути. Нам известно, что один из них плох. Выбери другой. Он может тоже оказаться плохим, но так, по крайней мере, остается какая-то надежда.

— Только не с этой птицей, — с горечью ответил я.

Орандула зашелся громким каркающим хохотом.

— Итак, что же ты выбираешь?

Я собрался с духом.

— Орандула, давай покончим с этим. Возьми мою смерть в уплату за то, что я отнял у тебя.

— Очень хорошо, — одобрительно заключил он. — Действительно, просто замечательно.

Стервятник соскочил с моей ветки, расправив крылья. Не коснувшись земли, он тяжело захлопал ими и медленно начал набирать высоту. Поднявшись так высоко, что я едва ощущал его тень, когда она касалась моих листьев, Орандула снова закаркал. Один, два, три раза.

— Он улетел? — спросила меня Лисана.

— Не знаю.

Где-то раздалось ответное карканье. Оно донеслось издалека, но несколькими мгновениями позже повторилось уже куда ближе. Лисана не разрывала нашего общего восприятия, словно крепко сжимала мою руку.

— Он позвал других птиц, — заметила она.

— Я видел, как стервятники поступают так, когда находят падаль. Они созывают остаток стаи, чтобы разделить с ними еду.

— Падаль?

— Мое прежнее тело, должно быть.

Я ощущал его внизу, тяжестью на рухнувшем дереве Лисаны. Мои корни плотно сидели в нем. Часть питательных веществ вытекла наружу, словно вода из дырявой фляги. Неважно. Они уйдут в почву под упавшим стволом. Со временем я все равно их заполучу. Внезапная мысль заставила меня прервать рассуждения.

184